Каждый хоть раз был в театре, даже если не помнит, в каком. Вариантов вообще-то немного: либо драматический театр, где играют «серьезные» пьесы, либо оперный, куда ходил в костюме и с дамой. В Киеве из профильных есть еще кукольный театр, театр юного зрителя и, наконец, театр оперетты, экс-музкомедия
Последний – самый экзотический. Сюда влечет особенную публику, преданную этому специфическому жанру. Прекрасные советские телепостановки оперетт не вызывают, однако, острого желания прийти и проверить, как же оно на самом деле выглядит на сцене. Мнение, будто оперетта – старорежимный балаган, все еще мешает воздать ей должное. К тому же непонятно, почему у них на афише написано «Летюча миша», а не «Кажан».
Я же в киевскую оперетту ходил неоднократно. Правда, не на оперетту.
В первый раз меня послали туда писать фельетон. Новому худруку театра выделили вне очереди квартиру. Костюмерша с двумя детьми, которую он обошел, накатала жалобу в газету. Я был студентом-журналистом. Редактор полагал, что у меня получится весело описать коллизию. Оперетта все же.
В театре встретили неласково. Творческий коллектив спешил выразить свое презрение: во-первых, костюмерше, которую я пришел защищать. Во-вторых, мне. Кстати, спорная квартира была выделена в новостройке на параллельной улице Горького. Прекрасное место, сам бы там жил.
Чтобы продемонстрировать единодушную поддержку худруку, на моих глазах было созвано профсоюзное собрание труппы. Так я впервые оказался в зрительном зале. На хорошем месте возле сцены, с которой «красотки кабаре» в предвкушении новых ролей клеймили костюмершу за корыстолюбие и неспособность подняться над собственными интересами. Театр, как выяснилось, находился на пороге больших премьер, способных сказать новое слово в сценическом искусстве. Будущему успеху театр всецело был обязан новому художественному руководителю, который находится в стесненных жилищных условиях, отчего не может отдаваться творчеству на все сто. Вместо того, чтобы войти в положение, гражданка Жабченко, которой профком ясно пообещал квартиру на левом берегу, безосновательно устраивает скандалы, да еще и впутывает городскую печать. А вот вы послушайте, молодой человек!..
Когда я пробирался по рядам к выходу, отдельные примадонны ставили мне подножки.
Фельетон я кое-как написал. Но в печать он не пошел. Зато поход в оперетту запомнился.
Спустя годы я устроился на работу неподалеку от злополучного театра. Тогдашний мэр Киева Омельченко начал проводить в нем джазовый фестиваль, названный в честь омелиной квазипартии «Єдність». Первый фестиваль устроили весной, под выборы. Так и повелось. Если пойти на Майдан и посмотреть, чего там понастроил мэр-рагуль, легко представить, какой джаз до сих пор играет в голове у Сан Саныча. Фестиваль же получился на удивление неплохой, в основном - за счет приезжих. Вначале - артистов из России, а когда мы с ней поссорились – с Запада, вплоть до Америки.
…Все-таки мы не ценим счастливые моменты жизни, вспоминая о них затем со светлой грустью. Как приятно было выйти весенним вечером из офиса, размышляя, куда дальше: направо в гастроном или налево в оперетту? Кажется, это был последний омелин джаз, на который я пробрался как журналист, чтобы не платить. Открытие фестиваля предваряла пресс-конференция. На ней вальяжный директор неожиданно представил почетного гостя - министра туризма Турецкой Республики Северного Кипра (ТРСК). Им оказался худощавый турок с напряженным взглядом. Директор рассказал, что они с турком только что вернулись из ознакомительной поездки по северному побережью острова, где директор прекрасно (видимо, за счет принимающей стороны) отдохнул. Фестивальный босс не жалел эпитетов северо-кипрскому гостеприимству, призывая следовать его примеру.
Турок настороженно улыбался. Возможно, он ждал провокаций. И он их получил. Встретив затем турецкого сепара в фойе, где он мирно прогуливался с юной переводчицей, я решил, что такой случай упускать нельзя. И спросил господина министра, как он видит развитие туризма с Украиной в условиях международной изоляции своей курортной республики.
Дорогой гость сориентировался: перестал улыбаться и понимать вопросы, даже в переводе. Переводчица же посмотрела на меня осуждающе. Повисла дипломатическая пауза, затем мы разошлись и я проследовал в буфет.
Надеюсь, это был не последний курьез, и киевская оперетта еще подарит мне неожиданные встречи и яркие впечатления.
